23 августа 2007 года исполнилось 110 лет со дня рождения уральского прозаика, критика, литературоведа К. В. Боголюбова. Но мало кто знает, что Константин Васильевич писал стихи, писал с юных лет, но никогда не публиковал. Приведенные ниже стихотворения взяты из его фонда, хранящегося в Музее писателей Урала.

***
«Эй ты, ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Иль добычу свою чуешь?
Черный ворон, я не твой!»

Эту песню мы певали
У походного костра.
С ней походы мы ломали
От утра и до утра.

В вихре яростных пожарищ
Меж отчаянной братвы
Не теряй души, товарищ,
И не вешай головы.

На истоптанные травы
Без команды не ложись...
Жить лишь тот имеет право.
Кто любить умеет жизнь.

Нет, не властна смерть над нами.
Нашей славой боевой...
Ты не вейся, черный ворон,
Над моею головой!

Первые страницы повести знакомят читателя с нелегкой жизнью доярки совхоза Зиновьи.

Работу свою Зиновья не любит, собственное хозяйство забросила, частенько глушит тоску брагой домашнего приготовления.

«Никому нет до меня дела! — рассуждает она.— Как я живу, почему я так живу, никто не придет и не спросит. Хоть пой, хоть пляши, хоть слезами залейся — никому в сердце не стукнется, и солнце в небе не замрет, не потускнеет».

А в финале та же Зиновья думает:

«...Какая слепая была она раньше! Какие хорошие люди окружают ее!»

Судьба и настроение круто переменились. Что же способствовало обретению веры в людей, что изменило отношение окружающих?

Зиновья разбавляет молоко водой, и бригадир Максим, добрый, хороший парень, ловит ее на месте преступления. Героиня бежит домой, по дороге сообщая встречным, что Максим к ней «приставал». Дома, напившись браги, решает попариться в баньке, а затем повеситься. «...Она будет чистая, вся чистая, какою была в свои семнадцать лет...» Но Зиновья понимает, что «ведь она навек опозорит Максима, ведь его затаскают после этого». Ее клевету люди сочтут за причину самоубийства. В баньке она все же помылась и «с ощущением семнадцатилетней чистоты в теле» уснула, решив не расставаться с жизнью. Максим не спит «три дня и три ночи», прощает ей все прегрешения и зовет вернуться на ферму.

Алексей Сергеевич Сигов, известный русский писатель, ставивший под своими произведениями литературный псевдоним А. Погорелов, - наш земляк. Многие годы его жизни связаны с Красноуфимском. В 1875 году он поступил в только что открывшееся Красноуфимское реальное училище. Затем учился в Петербурге, в институте гражданских инженеров. Здесь А. Сигов связывается с членами партии «Народная воля», в частности с известным поэтом П. Ф. Якубовичем, и ведет революционную работу среди студенчества.

В 1883 году будущий писатель уехал из Петербурга и поступил на работу техником в городе Балахне, Нижегородской губернии. Но в декабре этого же года он был арестован и заключен в знаменитой Пугачевской башне в Нижнем Новгороде. Одновременно с ним здесь сидел В. Г. Короленко. После восьми месяцев заключения его выслали на родину, в Красноуфимск, под надзор полиции. А. Сигов работает техником по распланировке селений при Красноуфимской земской управе, затем переходит в Пермское губернское земство. Двадцатилетняя работа, связанная с постоянными разъездами по деревням и заводам Урала, дала ему большой материал для литературного творчества.

Первый свой рассказ А. Погорелов (А. Сигов) опубликовал в 1895 году в журнале «Русская мысль», где в то время печатались А. П. Чехов и молодой Максим Горький. Рассказ назывался «Мрак». В том же журнале в 1897 году был напечатан рассказ «Среди ночи». Потом появились роман «Перед грозой», повесть «Омут», рассказы «Мохов», «Впотьмах», «Аликаев камень»,  «Тишина»,  «Мать».

Произведения А. Погорелова рисуют реалистические картины уральской жизни конца XIXвека. В них отражены бесправие крестьянства и рабочих, произвол и беззаконие заводской администрации, взяточничество чиновников.

// Красноуфимск. – Свердловск, 1970. – с. 20-21

Немало юбилеев отметил на своем веку Константин Васильевич Боголюбов – ему перевалило уже за семьдесят, - и не однажды статьи, посвященные ему, назывались совершенно одинаково: «Писатель, критик, педагог». Не сговариваясь, авторы именно этими понятиями определяли главное в творческом лице Боголюбова.

Как и отчего оно сложилось, это творческое лицо? Конечно, тут сказались индивидуальные особенности дарования, но прежде всего — эпоха. Это она лепила, если хотите — выковывала творческую судьбу Константина Васильевича Боголюбова. Великую Октябрьскую революцию Боголюбов встретил уже двадцатилетним интеллигентным юношей. Отдав свой разум и сердце новому обществу, он слился с ним, и это определило его творческий путь.

1.

Обстановка в Свердловском коммунистическом институте журналистики была сравнительно вольной. Мы частенько увиливали от тех лекций, которые казались нам скучными или малосодержательными; можно было отсидеться в комнате институтской многотиражки, в комсомольском комитете или в свободной аудитории развлечься книгой.

Но на лекциях по литературе XIXвека зал всегда был полон. Читал их Константин Боголюбов.

Прошло уже тридцать лет, у меня не сохранилось никаких записей, а я помню содержание его лекций, точнее — картин, изображенных в лекциях. Это были именно картины: лектор мыслил образами, и, приобретая эмоциональную окраску, понятия становились доступнее, ярче и определеннее. Все тянулись к этим лекциям, но по-настоящему поняли причины их художнического обаяния, наверное, только в те дни, когда наш преподаватель, смущенный и довольный, дарил студентам авторские экземпляры своей первой книги «Певец Урала». Это было в 1939 году.

Впрочем, ни он на себя, ни окружающие на него не смотрели как на писателя. Для нас он был только преподаватель — хороший, талантливый преподаватель, пишущий к тому же научные работы и критические статьи. И еще — мятущийся, ищущий: ему вдруг надоедало читать курс XIXвека, он брался за лекции по современной литературе, приедалось то, брался за что-то третье.

Сейчас-то я понимаю, отчего и как это происходило…

С самого начала в нем уживались и писатель, и педагог, и учитель. Но это «самое начало» тоже пришло не сразу.