О книге Л.А. Александрова «А напоследок я скажу...»

Для слабовидящих

 
 
 
Мы в соцсетях         
 
 

Библиотечные страницы

Взгляни на дом свой.

       Томас Вульф

В любой книге, это всегда понятно чи­тателю, фиксируется и накапливается часть времени, прожитого автором. Но вот как, каким манером он, писатель, это время выложит для прочтения, чтоб читатель, по мере поглощения книги, не мог восклицать: а вот тут мне скуч­но, а вот здесь, так и быть, пропущу пару абзацев, ибо они мне без интере­са, а вот такое я и сам не хуже напишу.

Ну, нет подобных восклицаний при чтении вышеозначенной книги, про­сто быть не может. В писания нашего замечательного земляка входишь и там и остаешься до конца прочтения, не замечая времени и не пропуская ни единой строчки, тем более целого аб­заца, чтение захватывает целиком и полностью, и, прочтя, вновь стре­мишься схватиться за книгу и заодно думаешь: писатель, что ли, знал какой- то секрет подачи текста?

Ведь начинается все так простецки: Илька (главный герой) совсем мал, едва четыре, и он ведет тебя за собой в свою страну детства. А время, как из­вестно, бежит стремительно, и вот уже Илька подросток, а ты, читатель, все пристальнее следишь за всеми его дей­ствиями, его и его сверстников, и вы­рисовывается такое впечатление: жизнь Ильки и его односельчан для тебя, читателя, очень важное событие.

Но и опять какой-то особый секрет, и состоит он в том, что привычные для тебя картины сельской жизни очень тебя, читающего, увлекают и прежде всего тем, что подростки эти, которых война застала еще не вставшими на крыло, мало оперившиеся, так чув­ствуют свою нужность. Как пригоди­лись в тылу в тот жесточайший для Родины час, благо, что и семьи дово­енные были многодетны.

Часть молодняка сразу же ушла на фронт, чтоб там в большинстве своем так и остаться молодыми. Та же часть, что не подходит по возрасту к призы­ву, ну что там четырнадцать- пятнад­цать годиков, ворочают наравне со взрослыми, снабжают фронт продо­вольствием, а себе уж - что останется.

А по сути и не остается ничего. Жал­кие крохи. Тем и живы. А если что иногда и случается подростку Ильке нелегально из колхозных закромов ур­вать, на трудодень-то пусто, так не себе берет, а тем, кто вот-вот с голодухи сва­лится. А что сапоги упер, так надо же в чем на работу ходить. Опять, у кого упер-то? Да у того, кто и сам от кол­хозных закромов мошенническим об­разом подживается.

Короче, налицо вроде бы самое ба­нальное воровство, но и оно какое-то правильное, то есть в данном весьма непростом времени идет на пользу Родине. Ну не прихвати мальчонка Илька из колхозных ульев пару рамок медовых, работающие рядом с ним совсем свалились бы от голода. А так, немного подкрепясь, и дальше в путь на работу тяжелую, надсадную, по­чти круглосуточную. Они тут все та­кие заморыши, а выносят на себе все тяготы, свалившиеся нежданно-негаданно на и без того нелегкую жизнь.

Когда она была легкой-то в кресть­янстве?! Тяжка такая жизнь, и все же, слава Всевышнему, есть в ней место и для раздумий. А они таковы: жизнь должна быть прожита не зря, а с тол­ком, и не так для себя, как для окружа­ющих. Тому пример отец. Рано умер, едва перевалило за сорок. А сколько успел сделать! Народил пятерых сыно­вей, трое из которых уже на фронте, да там и останутся, сложив головы за родные просторы. А отец побывал на двух войнах, империалистической и гражданской, а что самое удивитель­ное: простой крестьянский парень на последние деньги всегда приобретал книги, в основном энциклопедии, а затем экстерном сдал экзамен на зва­ние народного учителя, где требова­лось знание еще и нескольких языков.

Да вот, жаль великая, мало успел по­работать. Но книги-то остались, занима­ют всю стену, и малыш Илька, едва из колыбели, уже тянет к ним ручонки. Они становятся неотъемлемой частью само­го существования. И ничто - ни голод, ни холод, ни тяжкая работа - его, дитя военных лет, не отвратит от чтения. На­оборот, чем тяжче жизнь, тем суще­ственнее тяга к знаниям, а где их больше всего почерпнешь, как не в книгах!

А дальше? А дальше попахивает уже и собственным творчеством. Первые строки, первые стихи... Сюжеты под­сказывала ЕЁ Величество ЖИЗНЬ... Сложная, многообразная, многотруд­ная, но в то же время захватывающе интересная. И как тут было остаться в стороне от творчества, тем более ка­ким-то шестым чувством разумел - родился писателем!

И какое счастье, что творил Леонид Александрович Александров в наших краях, ходил по нашим улицам, дышал одним с нами воздухом. И жаль вели­кая, что нет его с нами уже почти пят­надцать лет. А книги, созданные его умом и талантом, живы и здравству­ют. Он создатель нашего литературно­го объединения, он и имя ему дал - «Жаворонок». «Жаворонок» здрав­ствует и поныне, а его питомцы, по­мня заветы и наставления своего на­ставника, уже выпустили и свои кни­ги. И какое же великое спасибо Мар­гарите Степановне Александровой, вдове Л.А.Александрова, что на свои собственные средства в частной типог­рафии выпустила «Ильку» в жизнь!

Секретная книга и секрет ее, на мой читательский взгляд, в том, что простые обыденные, а точнее сказать героичес­кие будни тыла поданы так, что ты, чи­татель, заселяешься к ним, действую­щим лицам, и сам становишься частью того бытия, что мастерски описано ав­тором. Живая речь, динамичные диа­логи, а над всем над этим гул событий, что и сейчас важны для нашего време­ни, ибо заставляют подумать: а что есть такое жизнь, что есть такое матушка Россия, ее народ. И тот, что был, и тот, что есть, и тот, что будет, ибо связь по­колений непрекращаема, как непрекращаема и сама жизнь. А что касаемо Родины, нас породившей, то она от нас, живущих, ждет не одного только того, что вот были да жили. А вот чего-то такого, чтоб оставить о себе весомую частичку памяти. Нашему земляку Ле­ониду Александровичу Александрову такое очень даже удалось!

Вечная ему память и вечная наша признательность ему за оставленное нам и грядущим потомкам!

Мария ТРЕТЬЯКОВА, г. Красноуфимск.

// Знак вопроса. - Красноуфимск, 2011. - 27 янв. (N 4). - С. 13.

Мы на Одноклассниках

 

Мы в контакте

 

НЭДБ