В начале воины
В канун Праздника Победы мне, как ни странно, больше вспоминается не конец войны, а ее начало. На фронте были тяжелейшие испытания, кровопролитные бои, горечь отступления, похороны дорогих друзей. Нами, восемнадцатилетними, все это воспринималось с особой остротой, те впечатления живы в памяти и сегодня.
...Наш уральский добровольческий политбатальон прибыл в Череповец в двадцатых числах июля 1941 года. После пятнадцатидневного обучения мы с нетерпением ждали отправки на фронт. И однажды на вечерней поверке прозвучала команда: «Кто имеет высшее и среднее образование, выйти из строя!» Из 980 политбойцов два шага вперед сделали человек 50 — 60. И тут снова команда: «Кто старше 1914 года рождения — встать в строй!» Нас в жиденькой шеренге осталось около трех десятков человек. Остальные разошлись.
Минут через пять меня позвали к командиру батальона. И я предстал перед капитаном Степановым и комиссаром, фамилию которого теперь не помню. Мне предложили стать курсантом пехотного училища. Я с возмущением отверг это предложение, заявив, что пошел добровольцем не для того, чтобы околачиваться в тыловом училище. Да и перспектива быть кадровым военным меня не устраивала.
Командир батальона старательно убеждал меня, что Красной Армии очень нужны командиры, так как командный состав выбили в первые дни войны. Комиссар батальона давил на мою комсомольскую совесть. Но я держался. Тогда командир встал и резко сказал: «Вы зачисляетесь курсантом в военное пехотное училище. Можете идти!»
С поникшей головой я вышел из штаба. Меня встретили расспросами, мол, зачем вызывали. Но я был зол на весь белый свет и махнул рукой — сами там узнаете. Однако больше никого не вызывали. Комбат больше не стал разводить демократию, а спустился во двор и объявил ожидающим, что все зачислены в училище.
Я плохо спал в ту ночь, все размышляя над словами Степанова о том, что командиров на фронте повыбили. Как же так, ведь всего два месяца пока воюем и уже некому командовать? В его правоте убедился, когда сам попал на фронт в декабре 1941 года.
Как ни странно, в армии существовал со времен гражданской воины непреложный закон: первым в бой идет командир, увлекая за собой солдат. Офицерское обмундирование отличалось от солдатского, естественно, это было видно противнику, и он стремился в первую очередь перестрелять наших командиров. Солдатам Волховского и Ленинградского фронтов тогда был известен случай, когда маршал Ворошилов лично водил бойцов в атаку под Ленинградом. Это маршал! А что говорить о командире взвода или роты? Попробуй не встань в атаку первым — трибунал обеспечен.
Так и бегали мы впереди своих подразделений с пистолетом в руке и с криком «За Родину, за Сталина!» А управлять боем было некому. И продолжалась эта военная безалаберность не один год, пока не появился специальный приказ о месте командира в бою. Но к тому времени масса комсостава была повыбита и, случалось, что полками командовали капитаны, а ротами — сержанты. Я сам принял командование батальоном в июне 1942 года девятнадцатилетним лейтенантом, а закончил войну майором.
В воспоминаниях К. Симонова я как-то прочитал, что среди офицеров моего, 1922 года рождения, окончивших военные училища с ускоренной подготовкой в 1941—42 годах, погибли девять из десяти.
Вот почему вспомнилось мне начало войны. Больно сознавать, что из семи парней, окончивших училище вместе со мной и в декабре 1941 года попавших в 44-ю Чудовскую Краснознаменную стрелковую дивизию, уже к концу 1942 года никого не осталось в живых. Лейтенант Коля Бородин скончался на моих руках, смертельно раненный осколком мины. Сейчас его имя носит одна из пионерских дружин в Новгородской области.
В. ТУЛИН, ветеран войны, с. Александровское.
// Вперед. – 1989. – 9 мая. – С. 2
