Революцией призванный
Село жило тревожно. В народе говорили, что в Петербурге свергнуто Временное правительство, власть перешла к большевикам. Подробностей никто не знал. Все ждали каких-то перемен в жи
зни. А вот как и кто переменит жизнь? Лучше будет или хуже?
Люди часто собирались на сходки, много шумели. Однажды взволнованная толпа слушала дьякона. Он говорил что-то о своих церковных делах, поминал митрополита. В это время и появился в толпе молодой человек в шинели, протолкался вперед и, встав рядом с дьяконом, громко заговорил:
— Товарищи, не верьте попам и кулакам! Знайте, что в Петрограде, в Москве и других городах буржуазия свергнута, власть перешла в руки рабочих. Кончилась пора господ! Сейчас мы сами должны управлять своим селом и всей страной...
Толпа загудела, зашевелилась, а вокруг солдата собралось еще несколько человек в шинелях. Дьякон скрылся в толпе. Послышались злобные, выкрики: «Брешет, подлец!», «А кто будет земством управлять? Уж не ты ли, солдатик?»
Спорили, кричали, выступали, а потом разошлись по домам, так ничего и не решив. И только семь бывших фронтовиков о чем-то еще долго разговаривали.
Вечером Константин Грибаков и его единомышленники собрались в одном доме, долго совещались, а утром в город Николаевск (ныне Лугачевск) отправили делегацию, заявить в уездном комитете партии о том, что в селе Сулак создана первичная организация партии большевиков. Было это в ноябре 1917 года.
Вновь созданную организацию в укоме утвердили, ее членам выдали партийные билеты. Секретарем партийной организации был избран молодой, только что вернувшийся с фронта солдат Константин Прокопьевич Грибаков. За несколько дней партийная организация возросла в несколько раз и повела решительную борьбу за создание Советов.
...Открытое партийное собрание началось утром и длилось до поздней ночи. Кулаки и их пособники, подкупленные пудом муки, открыто, выступили против Советов. Члены партии на собрании выступали по несколько раз и сумели привлечь на свою сторону большинство. Земство было ликвидировано,и тут же на собрании был выбран первый Совет рабочих и крестьянских депутатов.
С тех пор прошло пятьдесят лет. Константин Прокопьевич больше половины из этих лет прожил в нашем городе. Но там, на Волге, на родине Пугачева и легендарного Чапаева прошла его первая партийная закалка. И никогда, никогда не сгладятся в памяти те грозные годы, о которых старый большевик рассказывал в эти предъюбилейные дни многим жителям города на встречах.
Впервые я зашел к Грибаковым на исходе лета. Квартира была на замке. Во дворе сказали, что они, наверное, в саду. В летнее время они приходят домой только к ночи. Рано утром и в пору вечернего заката их часто можно встретить в пути. У Константина Прокопьевича за плечами корзинка с травой для кроликов или с ягодами и фруктами из своего сада. Они часто садятся на скамейки, отдыхают, а потом снова идут. Потихонечку. Но вот навстречу выбегает стайка ребят и окружает дедушку с бабушкой. Константин Прокопьевич и Антонина Ивановна раздают им горстями смородину, яблоки. Ребята говорят: «спасибо» и шумно рассыпаются по улице. А Грибаковы стоят и улыбаются им вслед.
Константин Прокопьевич водил меня по своему саду, показывал яблони, груши, вишни, просил отведать крыжовника, смородины. С гордостью показывал зеленые лозы винограда. Хорошо здесь, в саду. После, когда мы сидели под крышей маленького домика, Константин Прокопьевич сказал, что ему, как персональному пенсионеру, ежегодно предлагают путевку на курорт, а он так ни разу и не съездил.
— Зачем куда-то ехать? Разве это не курорт! — щурясь от солнца, развел он руками, будто хотел обнять этот чудесный зеленый мир.
Тогда в саду мы засиделись допоздна. Не хотелось, прерывать волнующий рассказ ветерана.
— Вы знаете, — говорил Константин Прокопьевич,— тогда наше село в шутку называли вторым Петроградом. Кругом, во всех селениях старая власть, земства. В них кулаки заправляют, а у нас Советы, партийная организация сильно укрепилась. В Николаевске, в уездном городе и то еще не созданы были Советы, а мы уже и хлеб у богачей конфисковали, оружие со всего села собрали и Красногвардейский отряд вооружили. И большая часть населения поняла: правда на нашей стороне, потому что не только на словах, но делами своими завоевали мы доверие. Хлеб бедняки сейчас уже не от кулаков под будущий урожай брали, а мы им выдавали, бесплатно. Организовали мастерские по ремонту сельскохозяйственного инвентаря, новый мост через реку построили, школу отремонтировали. Землю опять же у богатых конфисковали и крестьянам роздали. Все шло хорошо. Только враги наши не дремали. Ведь в других-то деревнях тоже были зажиточные мужики, и решили они задушить наши Советы, чтоб на них новая власть не распространилась. Наши деревенские богатеи их к тому же подговорили.
Но мы об этом давно думали и опередили своих врагов. Помогли в окрестных деревнях создать партийные ячейки, а потом и Советы при нашей помощи организовались. И так по всему уезду по нашему примеру бедняки взяли власть, только в Николаевске все еще земство орудовало. А нам нужен был руководящий центр. Тогда решили объединить все волости в один Сулакский район. На объединенной партийной конференции меня избрали секретарем райкома.
В тот раз я так и недослушал рассказ ветерана революции. Солнце скрылось за березовой рощей, и супругам пора было уходить.
Спустя несколько дней, я зашел к ним домой. Общий коридор, две маленькие комнаты, одна почти полностью заложена книгами, журналами, газетами. В прихожей банки с вареньем. Антонина Ивановна жарила на сковородке пышные пироги. Не успели мы с хозяином съесть и по два горячих пирога с вареньем, как под окном остановилась машина. Константин Прокопьевич надел свой старенький диагоналевый китель, и мы поехали.
В Красном уголке строительно-монтажного поезда Константина Прокопьевича Грибакова и Кузьму Лаврентьевича Щербакова встретили с цветами, а потом они рассказывали собравшимся о становлении Советской власти. Затаив дыхание, слушали Константина Прокопьевича строители, а он и сам волновался. В ноябре 1918 года он был уже на посту председателя Николаевского уездного исполкома, где было ликвидировано земство, опять же при его активном участии. В то время его и избрали, как стойкого большевика, как представителя Советской власти, на шестой чрезвычайный Всероссийский съезд Советов.
— Владимир Ильич в президиуме появился как-то неожиданно,— рассказывал Константин Прокопьевич, — но зал сразу же всколыхнулся, и гром рукоплесканий не стихал полчаса. Ленин на этом съезде выступил дважды. Его доклады были посвящены годовщине Октябрьской революций и мобилизации народа на борьбу с интервенцией.
Со встречи с рабочими СМП-187 возвращались поздно. На улице Интернациональной в деревянном доме, на втором этаже светились два окна. За этими окнами так же как и сорок с лишним лет назад Константина Прокопьевича ждала жена, верная подруга. Не спится Антонине Ивановне одной, когда нет мужа дома. Сорок девять лет, прожили вместе — как один день — все на виду. Вспомнилось, как однажды в Николаевске подслушала случайно разговор о готовившемся восстании и сообщила об этом Косте, а потом, темной ночью, когда он ушел вместе с отрядом на опасную операцию, сильно переживала, боялась за его жизнь. Тогда они еще не были женаты, но сердце стучало и стучало.
А ее Костя тогда расставил вокруг логова заговорщиков свой отряд, а сам с пятью красногвардейцами постучал в ворота. Велика была опасность, но когда над мостом взвилась ракета, сигнал к выступлению, руководящая верхушка восставших была уже арестована.
С Грибаковыми я как-то незаметно подружился и стал частым гостем в их доме. Константин Прокопьевич обычно сядет напротив меня и все рассказывает. Его можно слушать не прерывая вопросами целыми часами. Я не раз засиживался у них допоздна. С особой теплотой рассказывает он о легендарном полководце В. И. Чапаеве. Ведь Грибаков в свое время помогал создавать эту боевую дивизию. Ему не раз приходилось и самому вместе с чапаевцами ходить на защиту города, хотя ни в одной регулярной части он не числился.
— А вы знаете, какой это был командир, — восхищался Константин Прокопьевич. — Выше всех авторитетов для него был Ленин. Помню, однажды мы на Волге захватили четыре баржи с нефтью. Василий Иванович был со своими бойцами в это время в окрестных деревнях и прислал телеграмму, чтоб немедленно нефть отпустили крестьянам на мельницу. А потом сам заявился неожиданно ко мне в кабинет и прямо с порога начал атаковать:
— Почему не дали крестьянам горючее? Бюрократы! Волокитчики! — и разошелся на чем свет стоит. Но я знал, чем его успокоить. Достаю из стола телеграмму и подаю ему. А он мне: «Что ты мне бумажки суешь? Ты нефть давай!» А ты, говорю, посмотри подпись. Прочитал он в конце слово «Ленин» и сразу успокоился: раз Ленин сказал не трогать, тогда другое дело. Горячий был мужик, но скоро отходил. Очень хотелось ему самого Ленина увидеть. «Я бы, — говорит, — ему все людские нужды рассказал». Но не довелось им встретиться.
Не так давно я зашел к Грибаковым, чтобы пригласить Константина Прокопьевича на встречу с рабочими типографии. Открываю дверь, а они с женой сидят на диване перед репродуктором. Оба чем-то радостно взволнованы.
— Слышали? — сразу же спросила меня Антонина Ивановна, и сама ответила. — На Венере наша станция! А Константин Прокопьевич почему-то сказал задумчиво:
— Тогда об этом, пожалуй, никто не думал.
Я понял, о чем он хотел сказать. Свою мысль он позднее развил, когда выступал в типографии.
— Мы в то время боролись с голодом и разрухой, после мечтали о первом тракторе, о лампочке Ильича, а сейчас стали свидетелями космических полетов...
Удивительный человек. Пятьдесят лет носит у сердца партийный билет. И не было за эти годы ни одного дня, когда бы Константин Прокопьевич усомнился в правоте своего дела.
В нашем городе Константина Прокопьевича знают очень многие. Знают, сколько труда вложил он в обучение и воспитание специалистов сельского хозяйства, будучи на посту директора сельскохозяйственного техникума. Его знают, как одного из лучших пропагандистов города. Работая директором краеведческого музея, Грибаков большую работу проводил по сбору материалов по истории становления Советской власти в нашем городе. Когда слушаешь его об этом, можно подумать, что он сам был участником революционных событий и в нашем городе.
А первый коллективный сад, где сейчас вместе с Константином Прокопьевичем проводят досуг сотни людей? Ведь это тоже детище Грибакова.
В канун великого праздника в наш город пришла радостная весть: 58 ветеранов революции и гражданской войны награждены орденами и медалями СССР. Орденом Трудового Красного Знамени награжден и Константин Прокопьевич Грибаков. Сейчас его трудно застать дома. Он частый гость на предприятиях города, в школах, училищах. Его вдохновенные слова о первых днях Советской власти, о партии, о Ленине раскрывают людям героическое прошлое, вдохновляют на новые трудовые свершения.
Г. САБУРОВ.
// Вперед. -
