Литерный поезд Льва Троцкого

Для слабовидящих

 
 
 
Мы в соцсетях         
 
 

Библиотечные страницы

Все, кто бывали в областном центре, наверняка, видели мемориальную доску на здании бывшего Уралэкономсовета (ныне уральской консерватории имени М.П. Мусоргского). На ней увековечено пребывание зимой 1922 года на Среднем Урале “железного Феликса”, то бишь Ф.Э.Дзержинского, ставшего к тому времени по совместительству и наркомом путей сообщения, потому и пожаловавшего сюда специальным литером “А”. Но ныне почти никто не знает, что за два годика до этого по тому же маршруту следовал спецпоезд еще одного пламенного трибуна, громко окрещенного “демоном революции”, а именно - Льва Троцкого. Незнание оправдано, ибо всякое упоминание о нем, равно как и о радикальных его методах действий, держалось под постоянным запретом долгие десятилетия. И лишь сравнительно недавно, впервые после 1927 года, увидел свет сборник работ “изменника” под характерным названием “К истории русской революции”. И на тех страницах, как и в материалах бывших партспецхранов, можно найти немало любопытного.

Вот, к примеру, жесткий приказ за № 184, подписанный как раз на Екатеринбургской станции. В нем тогдашний председатель Реввоенсовета Республики, военмор, возглавлявший еще революционный совет 1-й Трудовой армии, а вскоре и наркомат железных дорог, приказывает давать частям через командный и комиссарский состав своеобразные уроки труда - в заготовке топлива, рубке дров, подвозке их к “железке”... А в случае неповиновения заданного, обязывает беспощадно привлекать к ответу тех же командиров и комиссаров, не взирая ни на какие прошлые заслуги, а рядовых попросту сдавать в штрафные роты со строжайшим режимом. Мало того, особенно плохо работающих велит арестовывать и направлять под трибунал. Сей документ вручался обычно под личную расписку всем воинским начальникам и оглашался по ротам, эскадронам, на батареях и в командах.

- “Но только, позвольте-ка,- вправе воскликнет сегодня посвященный грамотный читатель, - казарменная дисциплина и муштра, пожалуй, приемлемая в бою, никак не вписывается в мирные условия уже окончившейся войны с Антантой и уместна ли вообще на третьем году советской власти?! И на каком таком основании применимы поистине аракчеевские замашки к “дембелям”, уже гражданским, по существу, строителям светлого будущего?!” И представьте себе, таково если не сугубо юридическое, то документальное кредо имелось.

Ведь большевики считали, что после изгнания интервентов открылся новый фронт борьбы - в тылу с разрухой, а лучшими борцами должны были стать те же вчерашние фронтовики. По всему по этому доблестный Реввоенсовет 3-й армии, прославившейся, прежде всего, освобождением нашего горного края от колчаковцев, направил В.И. Ленину письмо как бы с собственным соответствующим рацпредложением. А тот в январе уже ответствовал по телеграфу: “Вполне одобряю. Приветствую почин. Начинайте действовать, все силы отдавая сбору излишков продовольствия, восстановлению транспорта”. А Совнарком скоро вслед же принимает решение о создании так называемой Первой трудовой армии, срочно переименованной из третьей полевой. Точнее, она стала полно называться довольно громко: 1-я революционная армия труда. Вот на ее-то позиции, то есть на очередную передовую, и поспешил на всех парах знаменитый некогда “поезд Троцкого”.

В нем имелась дюжина вагонов, включая и салоны для “самого” вождя с его ближайшим окружением, а также ресторан. Всего же постоянных “пассажиров”, не считая транзитных, то и дело подсаживающихся на станциях, набиралось порой за двести. То был цвет армии и гордость революции: стрелки-латышн, пулеметчики, шофера, мотоциклисты, самокатчики, связисты, кавалеристы и даже моряки, в основном, балтийцы. Но больше, само собой, числилось на борту партийных пропагандистов-агитаторов, горланов, главарей... Эти в пунктах более менее продолжительного простоя обзаводились для дальнейших разъездов - вылазок солидным автопарком, включавшим броневик, двенадцать автомобилей-легковушек и грузовиков. Перед прибытием в Екатеринбург рачительный Троцкий предложил еще во что бы то ни стало обзавестись парой аэросаней.

Что ж, зимушка-зима тогда выдалась довольно снежной и морозной. И накануне уральского старта-путешествия поездной комендант Ричард Петерсон дал по линии “ЦУ” всем начальникам попутных станций: каждому заготовить по три вагончика сухих дровишек. Поленьев-то требуемых заготовили послушные подчиненные, но на перегоне Вихрово-Торбеево подстерегала другая беда. Литерный состав буквально утонул в снежных заносах. И сноваиз купе по линии последовала грозная телеграмма: “Установлен преступный факт, ведется строгое расследование, в результате чего виновные понесут строжайшую кару. Впредь предлагаю всем перечисленным лицам под личную ответственность заблаговременно принять меры по своим участкам, посылая, куда нужно, снегоочистители и мобилизуя на очистку крестьян из прилегающих деревень”.

С такими толчками, насильно отвлекаемыми от собственных насущных дел, поезд Троцкого хоть и с опозданием, но в целом благополучно прибыл в Екатеринбург. В связи в этим в городе состоялось первое заседание комиссии по транспорту при армейском Реввоенсовете. Как говорится, с овцы хоть шерсти клок, и бедные хозяева выпросили у богатых гостей целых четыре паровоза для доставки голодающим рабочим столицы Урала продовольствия из Щадринска и Тюмени, где был более менее нормальный профиль подъездных путей. А попутно руководитель поезда, борясь за повышение культуры экипажа, родил такой любопытный документик, сделавшийся достоянием гласности: “Ставлю на вид всем поездным сотрудникам их грубость и хамство по отношению к посторонним гражданам. И предупреждаю о штрафах в размере двести рублей за ругань и мат как в салоне, так и в тамбурах.."

В середине марта поезд Троцкого вернулся в Москву, а через двенадцать месяцев снова побывал в центре Урала. На сей раз его локомотивы обеспечили вывоз 12 тысяч пудов хлеба из Челябы. Ну а тысячи бойцов-троцкистов (тогда это слово было совсем не ругательным и опасным, а почетным и благостным), простые трудармейцы делали чаще всего совсем не по приказу, а по велению совести полезные дела. Положим, раньше намеченного срока восстановили железнодорожный, разрушенный в войну мост через Каму. А к лету достроили так называемую Казанбургскую дорогу. И 1-го июля 1920 года первый поезд из Москвы прошел до Екатеринбурга через Казань, что сократило важную стратегическую трассу километров на пятьсот. Плакаты и лозунги, его приветствовавшие, выглядели под стать фронтовым: “Новый прорыв на фронте труда!”, “Слава и честь запасной армии, выковавшей победу на бескровном фронте!” и т.п. И заканчивая этот экскурс в суровое романтичное прошлое, закрывая следующее белое пятно нашей нелегкой истории, предложил бы сегодняшним читателям поистине редкий снимок, сбереженный для потомков в семье старого уральского коллеги-газетчика Геннадия Лисина. Вглядитесь, современники, перед вами торжественное открытие Казанбургской дороги, уложенной трудармейцами, коя до сих

пор исправно возит Красноуфимцев. Виден и трудяга-паровоз, который, как мечтали, вечно летит вперед, и только в коммуне будет остановка. Увы, “чумазые” сошли с рельс значительно раньше. Еще быстрее встал на запасной путь (в 1924 году) описанный вкратце поезд Льва Троцкого, вызывавшего множество нареканий за некомпетентность, псевдореволюцинные фразы и позерство...

Валентин Зайцев

На редком снимке: первый поезд Казанбургской достроенной “железки". Фото из архива автора

// Городок. —2000. — 28 янв. (N 4). — C. 10

Мы на Одноклассниках

 

Мы в контакте

 

НЭДБ