Из рассказов сторожила
Когда строили «железку», бывало, и так. Живали в нашем волостном селе (Кленовском) несколько крепких хозяев. Одного из них звали Алексеем Степановичем по фамилии Серебренников. А то, что село по доходности было не из последних, доказывают и старинные магазины, и собор Николая, возле которых в стародавние времена крутилась бойкая жизнь. Получилось у этого Серебренникова дело по кожевенной линии. Занятие это было хлопотное. Бывало, выпадет снег, начнет народ заготовлять мясо, так потянутся обозы по тракту Сибирскому, многие заворачивают к усадьбе кожевенных дел мастера. Этой мороженой кожи положат штабелями, и, почитай, всю зиму работный народ выделывает их. А после готовую продукцию - чистую, мягкую, прочную везут к швейных дел мастерам в уездный ли Красноуфимск, заводскую Бисерть... На своих «Зингерах» нашьют полушубков, тулупов - никакой уральский мороз не страшен.
В десятом году спокойную и уверенную жизнь Алексея Степановича потревожили железнодорожники-изыскатели. Прошли они со своими шестами, нивелирами, набили колышков, наговорили, что начнут скоро строить железную дорогу, которая начнется с Казани и выйдет к Екатеринбургу. Народ дивился: мало кто видел те самые «железные путя», по которым бегают паровозы... То ли по умыслу, то ли было так надо, но получилось так, что линия железная должна была пройти точно по усадьбе Серебренникова. Дело приняло нешуточный оборот, когда зимой 14-го года застучали топоры и просека со стороны села Афанасьевскогоопять же вышла по тем злополучным колышкам к владениям упомянутого хозяина. А когда с мая того же года развернулось строительство «железки», когда нанятый народ стал строить насыпи, углублять выемки, строить мост через нашу речку, тут-то линия эта железная отошла от серебренниковских владений далеконько, и просека потому оказалась незанятой. (После она заметно выделялась, так поросла ольхой, осинником). Какой-то секрет имел этот Серебренников. Был, правда, слушок, что откупился, «положил на лапу». От тех железнодорожников ездил специальный агент: случаем узнал, что звали его Сергеем Николаевичем по фамилии Кемарский. Так он давал бумаги, расписывались при пяти свидетелях, что фон Мекк расплатится в срок и сполна за выкупаемую землю. Тому вот Серебренникову тоже предлагали откупную. А он, ловкий такой, отвел деньжатами неминуемое переселение на другое место, хотя правление будущей дороги возмещало убытки из копейки в копейку.
Какая сумма изменила первоначальное решение, осталось тайной. Железнодорожные инженеры с простым народом общались мало, к тому же большинство их было из немцев, а больше разговор имели с артельными старостами, да и то в приказном порядке - «сделайте то, это...»; да и самого Серебренникова со всем своим семейством вскорости след сгинул. Когда в июне 19-го Колчак пошел в отступ, когда по Сибирской дороге потянулись обозы с отступающим войском, когда спешно по «железке» прошли немногие составы с классными вагонами, с пулеметами и орудиями на платформах, без огласки ночью исчезло и семейство Серебренниковых. Почитай, оставили все; после, грешным делом, растащили односельчане их инвентарь пахотный, одежку, мебель...
После, в 20-м, Отев Николай, мобилизованный Колчаком, грешный перед новой властью, вернувшийся на свой страх и риск с далекой Маньчжурии, рассказывал, что видел самого Алексея Степановича в Харбине, что плакался он о горестях отступа, просил поклониться земле кленовской и поставить свечку на день своего ангела 17 (20-го по новому стилю) марта в волостном храме.
В. УРЖУМОВ.
УржумовВ. Откупился: Из рассказов старожила/ В. Ганькин //Вперед. - Красноуфимск, 1999. - 12 июля. - С. 3.
Из рассказа Марии Васильевны Пылаевой в 1989 г.
«Ой, топну ногой
И притопну другой,
Сколько я ни топочу
Все равно плясать хочу!»
(Народная частушка)
Старые люди говаривали, что была крепостица на реке Бисерть (основана в 1735-36 гг.- прим. авт.), оберегала она тракт Сибирский от набегов неспокойных соседей, от разбойников, число которых не уменьшалось по мере заселения нашего края.
А железоделательный завод появился уж после (в 1760 г. - прим. авт.). Молва о первом владельце шла такая: завод первого принадлежал одному из сыновей первого Демидова - Никиты. Если попадет тебе ненароком в руки старое демидовское железо и увидишь неущербленное временем клеймо – ССПГД, так это он - статский советник Петр Григорьевич Демидов. А туто-ка делали наши предки чугун и возили его на подводах в неблизкую Ревду.
И навезли эти Демидовы с дальних краев народец, стал он как бы приписан к этому заводу. Слышала, что на месте заводской плотины было поселение марийское, так разогнал эту помеху хозяин - вот такая была в его руках власть и сила. И тот же хозяин сдвинул с насиженных мест работный люд, с тех пор прижились здесь семьи Климовых, Туловых, Бабушкиных, Верхоглядовых, Шараповы...
Как вспоминаю ушедшее поколение моих сверстников, так в первую очередь на ум приходит Акила Копылов. И повод для этого хороший. В мои-то времена народ ведь сам себя веселил. Устраивали вечерки, у нас это называлось топотушками. Почитай, каждое поколение прошло через это занятие. Считай, еще несмышленой, сопливой девчонкой, держась за подол старшей сестры, придешь на это зрелище, дивишься; после подростком, робко так поглядываешь, что вытворяет подрастающая молодежь на танцульках, по-теперешнему говоря; а лет с пятнадцати уж смело идешь на это молодежное сходбище.
Гармонисты придут какие с Ключевской стороны, со своими гармониями явятся Михаилы - Ключернин и Обожин, с заводской спешат в шутливом девичьем сопровождении Козьмы - Немаков и Кисарин. Коль честно говорить, то, почитай, всякий юноша самоучкой обучался выводить музыку с популярного инструмента. Спору нет, первым в этом деле был упомянутый Акила Копылов. Уж что он вытворял на своей трехрядке, словами не рассказать. Жил этот Акила на Горушке, по ту сторону реки Бисерти, на улице-односторонке. На топотушки с друзьями, с неразлучной гармошкой переправлялись они на лодке. Много лет после, в 1942-ом, будучи отцом семейства, в первых боях за Родину погиб он
Подробнее: ТопотушкиБыль, рассказанная Александром Родионовичем Мешковым в 1989 году
Подрядился отец мой в 1914 году строить на Урале Казанбургскую дорогу. И на месте тех мостов, которые перешагнули через реки Бисерть, Ут, стояли когда-то деревянные, рубленные артельными плотниками, над которыми был старостой мой родитель.
Помнится, говорил он поначалу, что задержимся на Урале до осени 16-го года, так как стройки железные обычно удавались за три года. Да вот с этой линией Казань-Екатеринбург вышла заминка. Сначала грянула германская война, и поубавилось на стройке народу, а после на часть артельных людей пошли похоронки. Потом два раза в году поменялась власть государственная. А через год началось братоубийственное кровопролитие - гражданская война. Одни говорили, что мы - «красные», другие - «белые». Так вот, через село Кленовское по нескольку раз гоняли они друг друга взад и вперед. Помнится, было это летом 18-го, втянули в дело и сельчан местных.
Слышал я местные легенды о лихих людях, о злодеях, которые разбойничали на Сибирском тракту, а тут смертоубийство творили средь бела дня на площади Торговой, перед церковью святой. Вот когда началось помутнение умов!.. Почитай, год трещали винтовки-трехлинейки, строчили пулеметы, ухали грозные орудия. Поначалу отряды «красных» с боями ушли в сторону уездного города. Осенью того же года слышались раскаты орудий: народ говорил, что Красноуфимск снова в руках отрядов с красными знаменами. Но вскоре все затихло, после говорили, что Гайда, генерал такой был, погнал те отряды далеко.
Весной следующего года по путям железным стали редкие поезда ходить. Мы со сверстниками, бывало, на звук паровозный бегали к путям, смотреть на эшелоны воинские. Смотришь: летит паровозик, вьется за ним дымок белесый, тянет 6-7 двухосных вагончиков, а в них солдатики бравые, или же прицепит он платформы, а на них орудия грозные, обслуга строгая.
Хорошо запомнился такой случай. В начале апреля он приключился. С составом воинским перед мостом через речку Пут оказия вышла: соскочил последний вагончик с рельсов, протащил его состав по рельсам, по шпалам маленько и встал. Выскочили солдатики на снег весенний, вышли и их начальники, несколько офицеров. Сказали те что-то, и встали служивые с винтовками по обе стороны состава. Подошла поездная бригада. Стали все кумекать, как неприятность ликвидировать. К тому времени селяне с ближних домов глазели на это происшествие, более смелые стали подходить к путям. Да тут ретивый солдатик стрельнул поверх голов, сопроводив выстрел подобающими по этому случаю, непотребными словами. Народ как сиганет прочь! Чуть позже стало очевидно, что шум был напрасным: вагончик, несмотря на видимое усердие, не хотел вставать на путь. Пришлось офицерику (заметил я на погонах один просвет без звездочек) идти в село, искать жерди, стяги. Нашли их кое-как, выковыряли из-под талого снега, принесли к тому злополучному вагону, и тот покорился, встал на место. Этим делом все тот «золотопогонник» командовал: бегал, командовал, махал руками. Махал-махал, да и слетело колечко с его правой руки на апрельский снег. «Виноватый» вагон стоит на путях, паровозная бригада готова тронуться - и вот, на тебе, такая неприятность. Давай солдатики искать то бойкое колечко, снег ворошить ногами, прикладами, Считай, все перемешали, утоптали, но усилия оказались напрасными. Махнул рукой колчаковский капитан на эту потерю, сел в состав, и поезд укатил.
После мы, ребятня неугомонная, оползали пути, но тоже ничего не нашли. Так, видимо, осталось офицерское колечко на веки вечные на кленовской земле.
В. Ганькин
Уржумов В. Кольцо/ В. Ганькин // Вперед. - Красноуфимск, 1999. - 30 июля. - С. 2.
Быль с присказками
ЕЩЕ летом 1910-го года прошел слух, что по нашим местам пройдет железная дорога: мол, начнется от Волги, от Казани неблизкой и выйдет к Екатеринбургу. А тамошние уже знали, что такое паровозы-поезда, могли покатить и в губернскую Пермь, в заводской Тасил, на сибирскую «железку» - в Челябу.
Слух слухом, а зимой 13-го застучали топоры по лесам и перелескам: где прошли инженерные изыскатели с нивелирами и шестами, набили колышков, разбили трассу, - там расчистили место для линии Казанбургской. Позже узнали - спешил фон Мекк (председатель акционерного общества Московско-Казанской железной дорога - прим. авт.): не один он хотел ухватить эту стройку, да вышло по нему; знал, видимо, не только дело, но и имел капиталец солидный, и дорожка к нужным людям была гладко проторена.
А весной 14-го не успел народ окрестный отсеяться, прошли по нашим селам-деревням языкастые господа, собирали сход, ошарашивали вестью неслыханной. Так и говорили: «Айда, народ мастеровой на нашу стройку, пойдут через ваш седой Урал поезда, за три года мы должны одолеть это дело, не зевайте, а то опоздаете». После схода отходили от народа подалее, отводили с собой старосту, писаря, попа, урядника, потчевали их задарма, поили чертовским зельем, сворачивали на свою сторону. В те времена далекие лежебок было мало, милостыню подавали хворым и одиноким, а так народ был крепкий, к труду с детства приученный, семьи были большие, безлошадных во всей волости набиралось с грехом пополам с дюжину, по этим обстоятельствам можно было и не агитировать, народ и так повалил на запись к десятникам и бригадирам. А там как приглянешься, не всем досталось место в их артелях. Почитай, со всех ближайших волостей набрался народ: были тут из Богородской, Алтыновской сторон, подрядились Саранинские, Криулинские, Банновские, с Алмаза и Рябкова, даже с куединских земель. Наехали инженеры-начальники в окружении артельных старост.
О чинах последних скажу особо - этот народец был особый, как правило, с опытом, бывали они на других стройках таких, были грамотны, разбирались в схемах-чертежах, знали счет деньгам, умели подойти к человеку, где словом ласковым, где твердым внушением. Так и говорили о них - «артельный», а артель-то набиралась человек двести. Несколько таких артелей на нашем седьмом участке (запомнил крепко - седьмой) были заняты на земляном полотне, были артели мостостроителей, артели плотников, которые на будущих станциях строили вокзалы, квартиры жилые для станционовских начальников, а позже появились тоннельные артели.
Так вот, почитай, как зазеленела трава, распустились листья в памятном, недобрым словом помянутом 14-м году, ожила линия Казань-Екатеринбург, с первого дня дружно пошла работа: росло земляное полотно, срезалась где земля, где наращивалась, двигались туда-сюда сотни подвод, ржали лошади, мелькали лопаты, в тяжелых грунтах в ход шли кайло, клин, кувалды, лом, стоял неугомонный людской шум. Работать приходилось в летние месяцы по двенадцать часов.
Подробнее: Три дня простояДокументы и факты о строительстве линии Казань-Екатеринбург
Сеть железных дорог Российской империи в 1913 году состояла из 21 государственной и 13 частных магистралей. На ней работало и акционерное общество Московско-Казанской 
железной дороги, основанное в 1859 году.
Попытки построить магистраль Казань-Екатеринбург предпринимались в 1868-75, 1903 и 1906-07 годах. И только в 1914-м названное акционерное общество, получившее право на это строительство в результате конкурса, приступило к делу на всем протяжении трассы длиной свыше 800 верст (1 верста - 1066,8 метра).
Этому предшествовал указ царя Николая от 14 мая 1913 года «Об отчуждении земли в пределах Пермской, Уфимской, Вятской, Казанской, Нижегородской и Костромской губерний для сооружения двух железнодорожных линий». К тому времени дорога уже имела в своем ведомстве 2486 км стальных магистралей, за год перевозила по ним в среднем 530 миллионов пудов грузов, чистый годовой доход был свыше 9 миллионов рублей, или 7522 рубля с версты. Правда, двухколейный путь был лишь на 188 километрах. И солидный подвижной парк: 523 паровоза, 14994 товарных и 536 пассажирских вагонов, мастерские в Москве, Алатыре, Перово, депо - в Рузаевке, Сасово, Сызрани, Москве, железнодорожные училища в Перово и Москве, телеграфная школа и больницы в ряде городов. Рельсы для стройки поставляли Алапаевские горные заводы, владельцы которых имели половину акций дороги. Крупными акционерами были промышленники, представители царской семьи и видные аристократы. Правление при основании возглавлял К.Ф. фон Мекк (1821-76 гг.), затем его сын Н.К. фон Мекк (1863-29 гг.).
При подготовке серии материалов об истории строительства железной дороги Казань-Екатеринбург, на которой стоит и Красноуфимск, я использовал фотографии из нашего краеведческого музея, которые любезно предоставила заведующая фондами Т.В. Шистерова, а копии изготовил фотокорреспондент газеты «Вперед» С.М. Лещев. Большое им спасибо!
На публикуемой (впервые!) фотографии есть надпись: «Красноуфимск. Скалистая выемка железной дороги. 607 верста». На ней запечатлен начальный этап сооружения тоннеля возле нынешней ветлечебницы. Похоже, это сентябрь 1914 года, то есть идет четвертый месяц строительства. Уже снят грунт и пройден скальный выступ, в данный момент рабочие ведут расширение колеи и ступенчатую выборку камня. Работа тяжелая, ручная. Сверху за строителями наблюдает, видимо, местный житель. Внизу, среди 12 человек, можно заметить (по белой фуражке) инженера-техника. Слева, где сейчас частные гаражи и дорога на Новый поселок, видны постройки, о которых я расскажу в следующий раз. А на господствующей точке можно рассмотреть веху - высокую жердь - своеобразный ориентир для направления оси сооружения тоннеля. Заметны и колышки, которые вбиты инженерами-изыскателями при прокладке трассы. Красноуфимцам и краеведам было бы интересно знать: кто автор снимка и как пробивали тоннель - с одной или двух сторон?
Подробнее: Город на железной дороге
