Земное чудо
Есть вещи, о которых невозможно писать от третьего лица.
Я приехал в Новое Село в один из последних дней осени, что на Среднем Урале равно молодой зано
счивой зиме с её поспешным снегом и щелкуном-морозом, с ее стремительным, чисто местным раздуй-ветром.
Мне сюда по одному делу, и в этом смысле поездка, казалось, отличится определенной узостью задачи. Посоветоваться, встретиться с разными людьми и, главным образом, с Лосевым Фролом, еще с Лосевым, по имени Иван, с Еленой Бородкиной.
С пологого холма, что при въезде, не увидел теперь я того села, которое знавал когда-то, села в неказистых две улицы с приземистыми, в большинстве на три окна по фасаду избами, с соломенными крышами над ними.
Двухэтажные кирпичные здания: жилой дом, контора совхоза "Новосельский", современного вида хозяйственные корпуса, вернее комплекс МТМ, гаражи, столовая-магазин с окнами-стенами по фасаду, деревянные, из бруса, добротные коттеджи с верандами и палисадниками — такой теперь вид у Нового Села.
А на угоре, что при въезде, сверкая новью,—здание из красного кирпича в белую полоску десятком окон глазасто смотрит на село...
...Лосев Фрол, Фрол Игнатьевич, деревенский старожил и домосед. Хозяин, все хозяйствование которого теперь "около дома", потому что ему за семьдесят.
— Так вот дело такое, значит: Искали воду, питьевую и для хозяйственных надобностей. За последние годы что-то сильно по-обезводнлась Иргина. Была рекой, да, стала речицей. Так вот и получилось: искали воду, у воды... Да по этой части вам бы лучше к нашему Петровичу.
Иван Спиридонович Лосев — секретарь партийного бюро, строитель совхоза. В разговоре с ним сразу поймешь, что профессия наложила отпечаток на его натуру: слово к слову, точно кирпичи, и кладка плотная.
— Крепко вода понадобилась. Речная-то, видать, в землю ушла Куда же еще? И немудрено — широко по округе явления карстовые. На горах ямы, воронки, провалы, похожие на блюдца. И так бывает: пришла вода — не видели, ушла — не видели. А была — все видели. Есть и сухие днища, осыпи, прячущие целые дерева...
Мастера Свердловского СМУ треста "Водстрой" бурили скважину у околицы, в сотне метров от тракта на возвышенности. После тонкого почвенно-растительного покрова пошли пласты щебня, известняка, гальки, песчаники, гипсы. Показалась и вода— Но что это была за вода? Более чем невкусная, противносолоноватая. И сильно пахла тухлым яйцом.
Пришлось искать совхозу другую воду, а эту... О ней бы лучше вам к Николаю Петровичу...
...Елена Фроловна Бородкина секретарь сельсовета располагает к себе уже тем, что с заезжим гражданином не случайно беседует, а депутатский прием ведет, полный обстоятельности.
—Истории этой несколько лет. Тогдашний председатель Красноуфимского райисполкома Демид Илларионович Филиппов и скажи заведующему райздравотделом Скоромцу: "Николай Михайлович, посмотрика-ты ты эту волу сам. Добытая с большим трудом с глубины в сто тридцать метров, она принесла новосельцам пока сплошное разочарование"...
Взяли пробу на анализы. Оказалось, целебная, "живая" чудо-вода! Подумать только — это у нас-то? О нас ведь ходит более легенд, чем... И вдруг такая действительность.
Средства изыскать тоже не штука! Наше село обслуживает Нижнеиргинская участковая больница. И средства общие: Новосельского и Нижнеиргинского сельсоветов, райздравотделовские, совхоз помог основательно.
И вот рядом со скважиной поднялась у нас водолечебница, ее построили рабочие Красноуфнмской ПМК-447, монтажники СМУ "Сельхозтехника" проложили коммуникации. На юру — светлое здание. Вы мимо ехали...
А дальше я понял, что пустился в неосторожные расспросы, и тогда предупредительная Елена Фроловна Бородкина рекомендовала мне обратиться к более компетентному лицу — фельдшеру товарищу Петрову.
Трое, точно сговорившись, называли мне одну и ту же личность. только один именовал "нашим Петровичем", второй — "Николаем Петровичем", а третья —"фельдшером товарищем Петровым".
Удивительный человек он, этот Петров! Чем больше узнаю его, тем крепче в этом убеждаюсь. Еще по пути в водолечебницу о нем стал наслышан я и вот в каком смысле.
В Новом Селе живет он с того дня, как был сюда назначен облздравотделом, годов тому назад двадцать шесть. Участковый фельдшер. Оказывается, это он снимает на зиму двигатель с мотоцикла и ставит его на аэросани своего устройства. Больных, кому требуются немедленные руки врача, руки хирурга, это он ему одному известным прямиком через долы и отроги гор в город важивал. А это — тоже он: однажды поднялся с огорода на вертолете собственной конструкции. Поднялся ловко и сел— не упал.
Я застал Николая Петровича в котельной водолечебницы. Он попросил беседовать так, чтобы его работе не мешало: ванное отделение и кабинеты готовы, а в котельной узлам нужна доводка, и он "прозвонит" их сам. Осматривать водолечебницу он отослал меня одного: "Парадная дверь открыта, об остальном таблички скажут".
...Вестибюль не велик, он и не должен быть большим. Он уютен: ковром, начисто глушащим шаги, креслами, сев в которые, почувствуешь покой, плафонами, настолько мягко рассеивающими свет, что источника света не заметишь. По соседству с ваннами процедурная, физкабинет, кабинет массажистки, душ, комната отдыха. На стенах спокойные
краски цвета вечерней волы. Масса чистейшего белья. Цветы.
И если ко всему этому добавить, что развешанные картины, уводящие в мир природы, довершают полноту спокойствия, вводят в атмосферу врачующей тишины, сопутствующей воздействию тайн тихой психотерапии, то можно сказать — здесь все подчинено одной задаче: восстановить здоровье человека.
Видимо, он решил дать себе отдых подольше и позвал меня в свой кабинет — заведующего.
— Вы, конечно, интересуетесь водой,—и порылся в столе в бумагах. — По химическому составу наши воды сульфатные, со сложным катионным составом, с минерализацией 3,6 грамма на литр. В них сероводорода 120 миллиграммов на литр. Ведь это между, первым и вторым мацестинскими лечебными стандартами.
Много ли этой воды под нами?' Дебит в процессе опытной откачки составлял 3,4 литра в секунду. Возможно, эксплуатационный дебит скважины будет выше. Бурение по окрестности ведь продолжалось, пока добрую питьевую волу не нашли. А ее нашли... Мы как-то со строителем совхоза Иваном Спиридоновичем по "материалам бурения" - попытались представить границы целебного подземного озера. На восток оно километра три, до лога Перед деревней Малое Кошаево. На юг — не дальше полкилометра: за речкой Иргиной бурено, идет ракушка. На запад — с километр, не дальше, потому что там у нас две скважины чистейшей воды. На север, в сторону села Быково, километров около пяти. Огромные запасы!
Ну как загорелись наши люди в Красноуфимске! Работники горкомпартии, райсовета. Врачи — перспектива лечения! А как загорелись наши люди здесь?! Знали бы вы сколько у нас в селе помощников!
Николай Петрович ходит по кабинету, возбужденный, радостный: ,
—В большом свете есть такое выражение: народная стройка. А наша шибко малая. Но она от первого камушка и есть народная...
Мне бы еще его порасспрашивать, да у него занятость большая.
И я иду в село. Ведь принято же между незнакомыми людьми в коренных уральских селах, как, впрочем, в селениях и равнинной России, здороваться при встрече, при разминке на тропе, следовательно, и разговориться — не труды. И вот что услыхал я о Николае Петровиче.
В Новое Село приехал он уже коммунистом, а в партию вступил на фронте. То есть он прежде, на девятнадцатом году, окончит Ленинградское военно-медицинское училище (оно в ту пору эвакуировано было в Сибирь) и в звании младшего лейтенанта, в должности комсанвзвода участвовал в освобождении Орши и Витебска, во взятии Кенигсберга. Очень редко, по большим праздникам, односельчане видят груди его два ордена Красной Звезды, девять медалей, заначек отличника здравоохранения. Он, еще основательно походил на юношу, когда прибыл сюда, жена его, младшая медсестра Лида, была более юна, потому что его моложе. Она оказалась далеком от больших проезжих дорог и, значит, небогатом связями селении первым человеком говорочком на "а" и чуточку растяжку, потому что она смоленчаика. Он же из Чувашии. Людей сводит жизнь, это главная работа.
Для человека болезнь - беда, а беде не покидают. И не оставляют без помощи. За качества эти и ценит округа медиков Петровых.
Пришел час—вода полностью подчинена воле человека.
В один из лютых дней зимы, самой лютости которого тертый калач была открыта водолечебница "Иргнна" как бальнеологическое отделение Иижнеиргинской - участковой лишь! — глубинной больнички — явление на Урале единственное, и пока неизвестно, - где еще в стране существующее в идентичном варианте.
Конечно же, маленькое торжество с чертами деловитости.
Первым выступил Н. М. Скоромец. Потому, видимо, и первым, что основные координационные работы по возведению водолечебницы были на нем.
Потом врач М. В. Шонохова только-только возвратившаяся с специализации,рассказала что сероводородные ванны "Иргииы", благодаря высокой биологической активности, ценны при лечении заболеваний сердечно-сосудистой системы, заболеваний, связанных с нарушение обмена веществ при хронических воспалительных и обменных заболеваниях костей, суставов, мышц и нервов... При лечении опорно-двигательного аппарата, гипертонической болезни, ревматизма радикулита...
Несколько негромких нужныхслов сказал и партгрупорг фельдшер Николай Петров. Однако брало меня сомнение: все же Петрович не договорил, не до сказал чего-то. А что? В лоб не спросишь... К тому же разговор вдруг пошел совсем в ином ключе. Директор Натальинского стекольного завода П. П. Ивахненко сообщил, что завод уже вэтом году построит в Новом Селе профилакторий для своих рабочих.
И вправду, приспело время обзаводиться корпусами "Иргине". В обиходном разговоре назван был порядок добрый адресов.
...У Каменной горы, в леске, со спуском к речке.
...У озера Семанкова. Там и сапропель. А грязи будто бы целебные.
...Допустимо и у озера Боброва. Природа — радость. А по сосёдству-то удивительный Бобренок! Озеро на бугре, а уровень воды выше уровня озера Боброва...
...Или, может, на Юлайке? Приволье, лучше — не ищи! Царство чернолесья. А какие там луга! А запах разнотравья в пору, как наберет сил лето... Юлайка — это ведь в память о Салавате. Две сотни лет назад стояли здесь войска пугачевского бригадира Салавата Юлаева. Должно, отсюда они шли брать Красноуфимск, отсюда поход их был и на Кунгур.
...Может статься, облюбуют что в Кукушкином логу?
Новосельские аборигены шутят. не исключено — московский диктор в обзоре, сообщая о погоде на Черноморском побережье, возьмет да и объявит: "Сегодня на побережье Иргины, в районе курорта "Новосельский", температура такая-то и такая. Жарко. Солнечно.
Юмор то подкрепляет серьезные тела. Эта на угоре, над селом. маленькая, на девять ванных мест водолечебница. Уже сейчас способна "выдать 380 лечебных ванн ежедневно. Следовательно, при обычном отпуске процедурчерез день водолечебница может обслужить 760 больных в одном потоке. Так что шутка-то оборачивается действительностью.
В селе услыхал я о нем прекрасную вязь легенды и яви.
Как именовалось оно в своей первозданности, никто сказать уже не может. Только история, давнее его бытие окружены сонмом легенд, на редкость удивительных, порою полных трагедийности, Они сбивчивы и приближенны, как всякие легенды. Тем и прекрасны.
Далекие легенды и недавние были...
От села на север, прямо через поле километрах в двух, в леске, одна из многих в округе заполненная водой карстовая воронка. Сейчас называется она Павлушиною ямой. По обочина стройные березы кажут голые ноги свои неколебимой воде, потому что недоступно проникнуть сюда и малому ветру, И вот легенда. Несамая древняя, нашего поколения.
В пору начальных лет советской власти, когда кулаки еще в естестве своем серединой улицы хаживали, будто бы проживал в селе бедняк и сермяжник, лапоть-отопок, некий Павлуша. И смел он, дерзкий, тоже середкой улицы дорогу себе знать. На угрозы говаривал:
"Не зама-ай. Выведем на чистую воду вас".
"На тебе — воду, ив яме той кулаки утопили его...
Другая легенда постарше голами, за сотню... Из Ключей Суксунских через село в уезд гнали этап. Один бежал. К селу прибился, и был он люб селянинам за рукомесло свое. Да прижиться толстосумы противились.
Вероятно, он и скажи им: "А я из вас золу сделаю".
И толстосумы сельские убили его в поле чистом и потащила в яму топить.
Пожаловаться бы на убийц? Некуда. А народу люб он был. И сожалели. Яма с тех пор к зовется по имени беглого— Павлушиной.
Пралегенда же лишена трагедийности.
...Пора, когда при реке селения не было.
Откуда пришли, неизвестно, как из небытья, но пришли два брата, русские именами, Кондрат и Полуша. Искали они земли подходящие, на коих бы им начать оседло жить и род вести. Одни брат облюбовал место при речном локте, другой — подале, но также у воды, что в укромной яме. Сверху глянешь — черная вода. К ней наклонишься, вода водой. Ни кочкарником, ни резун-травой, осокою болотной не покрывается. Знать, у нее свое глубинное течение — протока есть (вода и посейчас тут незастойная и временами как бы вскипает). ,
Возвели по дому братья, стали жить. От Кондрата повелось: деревня Кондраковка. И до наших дней на локте том стоит, глазами в воду любуется. Полушин род, разросшись, тоже к речной струе подвинулся. А на старине, не каждому глазу приметные, следы фундаментной завалины остались да название: яма Полушина — именуют одни, Павлушина яма — называют другие.
А каково название селения, что от рода Полуши пошло, никто уж и сказать не может. Дополнительно известно только, в какую-то пору, когда церковь срубили и престол в ней нарекли в честь "воздвижения" властями приказано было именовать село Крестовоздвиженскнм. Ждите, значит, от креста чуда с неба.
Ждали. Чудеса не снисходили.
На земле были, да. Поляны прогибались яминами, и терялись покосы, Заводненные провалы обнажали днища свои. Ни с чего углублялись озера на неизмеримую глубину, и будто бы даже кто-то видел, как всплывали корабельные доски. А то раз гулял на лугу бык и ушел под пласт. Припамятуют, было так: припас мужик бревен для бани, соштабелевал их на огородной меже. А на утро — ни межи, ни бревен, яма есть.
Нет, не посылали небеса явлений своих крестовоздвиженцам.
А когда вовсе уж стали сомневаться в ниспослании чудес силами небесными, совершилось чудо, но не от воли "креста господня", а вопреки ему, волей людей, земное, вселенное чудо, именуемое Великой пролетарской революцией. Но прежде чем пришла она к потомкам земледельцев Кондрата и Полуши, многие граждане округи в борьбе за победу революции головы свои положили на алтарь ее.
И в новую эпоху наипервым, пожалуй, действом корня Полушина был категорический отказ от дарованного старой верой названия селу с рукоположением его на другое название, а именно — Новое Село, что и было незамедлительно затвержено верховной родной Советской властью,
Чудеса последующие известны и объяснимы. Последнее, вернее очередное чудо как результат приложения сил научно-технического прогресса — эта вот разведочно-эксплуатационная скважина за номером 3907 и следом за ней водолечебница, возникшая на полной неожиданности, что просто ахнешь!
Казалось бы, и все. Завершающий абзац и — точка. Да вот — о том сомнении. Спросил, впрямую у Петрова.
Верно, кое-что им осталось не досказано. Потому что наступило самое неподходящее состояние для минуты: она была торжественной, а он оробел и позволил себе волноваться. Всплыли сопутствующие моменту воспоминания. Хотел как-то о них упомянуть, да усомнился. Надо ли?
— Вы как назвали место, где стоит водолечебница?
— Я... спрашивал у агронома. Лоскуток не в севообороте. И никогда в нем не был. Неудобица. Безымянен. А рядом — поле номер пять...
— Не безымянен. . Это угор выше Миши Нестерова. Боюсь, не забылось бы.
...Случилось годов двадцать пять тому назад вот что. Женщина заболела поздним вечером.
Он был тогда совсем еще молодой, зеленый фельдшер, но понял верно: подозрение на прободную язву. Больную — немедленно к хирургу, а доставить как? В ту нору город санитарными машинами еще не располагал. Авто транспорта в колхозе не было.
Погода же... С неделю как подморозило, да ни снежинки.
По кочкам с прободной... везти в телеге. И сопровождать ее ему никак нельзя: ждал двои роды. Ведь за ним еще и акушерство. А роды принимать — в домашних условиях. В ту ночь судьба пятерых человек, считай, находилась в его руках. Безусловно, ему надо находиться при роженицах, Но кто повезет больную? Где этот совершенно надежный человек?
А время было праздничное — день седьмого ноября, и село гуляло.
Тогда вот он за помощью и обратился к колхозному активисту товарищу Нестерову. Тот подъехал на... санях.
"Дядя Миша, что вы..."
"Уж надейтесь. Я привычку у погоды нашей знаю. Кому там ее?".
"Самойлову-у!" (заслуженный врач РСФСР Леонид Антонович Самойлов).
Молодых коллег Самойлов так учил: "Будьте смелы, да не умничайте. Больному не повредите. Показывать старшему не стесняйтесь. Меня будите".
Уехали. Через часик робко запоблескивало. Это ободряло. Через два—снег кидался хлопьями. Радовало. Спустя еще час, мело, буранило, по пояс ставило снегов. Потом и вовсе небо перепуталось с землей.
Где теперь сани, объятые теменью?.. Женщину везли в руки хирурга, но она могла оказаться и в руках судьбы...
Перед утром жителей в селе прибавилось на два человека. Малыш и девочка. И матери благополучны.
Ездовой же, товарищ Нестеров, большую часть пути в ту ночь коня вел в поводу, торил ему дорогу и снова вел через сугробы.
Перед утром был разбужен и Самойлов. Обошлось.
Член же правления колхоза, Михаил Андриянович Нестеров, положил тогда начало санитарному активу села. Несколько лет назад в грозу он погиб от молнии. Оказать ему помощь было невозможно.
А дом его слоит вон под угором. Угор же — на нем теперь водолечебницу — так в селе и называется — выше Миши Нестерова. И Николаю Петровичу хотелось, чтобы название было сохранено.
— Это можно?
— Нужно.
Очень хорошо!.У Пометьте-ка, к слову. У нас было целое движение за водой, это — во время опытной откачки. Конечно, медики проводили беседы: кому надобна такая вода: У
скважины и приходилось давать советы, благо — в участке все известны... А потом люди сами, приходили и приносили каждый свою радость: один — о снятии болевых ощущений при радикулите, другой избавился от экземы, третий... И это все нашей водой с помощью дышащей кожи...
А дальше он повел разговор чисто в профессиональном плане,но словами очень русскими, бед отчуждающей ухо терминологии, простыми словами о том, что теперь — наряду со всеми своими обязанностями — медперсонал водолечебницы и он, Петров, особое внимание обратят на оказание, наивозможно большей помощи людям, которых уже более тридцати лет как зовут отечествениками, кому из них недужится, кого все еще кусает застарелая хворь, приобретенная ими в болотах белорусских и волховских, в сопках Заполярья, в рукавах и поймах многоводного вешнего Одера. Он, Петров, разыщет этих людей в возможно широкой округе красноуфимской, ачитской, артинской, — призовет сюда, на угор, и целебная эта вода взбодрит их, придаст силы, облегчит недуги, полученные ими на фронтах при защите своего Отечества.
Он ходил по кабинетику, воодушевленный, по-хорошему взбудораженный, я же сидел, внимал, не в состоянии был записывать и все никак не находил места, где бы мог я "разрядить" свою, боль сказать о Федоровне, нашей школьной сторожихе школы-семилетки Нового Села, любившей нас, молодых учителей (в этой школе тогда мы все были молодыми, комсомольцы конца 20-х годов), о Федоровне, у которой были такие, заботливые руки, но она никогда не могла их согреть, потому что — а-ах! — как болели эти руки с пальцами-узлами вместо суставов из-за ужаснейшего ревматизма, схваченного ею в молодые годы в батрачестве. Потому теперь — в приступы жестокой боли — звонки она подавала в шерстяных рукавичках. Слушал Петровича и все не решался прервать его и сказать: как бы помогли эти воды старой Федоровне, ставшей неотъемлемой частью школы, нашей сослуживице и наставнице, которую решительно теперь никто в селе не помнит, потому что она была безродной и потому еще, что это было очень давно — сорок лет и четыре года назад, а память человеческая не так уж и совершенна...
Петров вел меня дальше. Он стал говорить о Шоноховой и Скоромце. И отчасти — о Ше- рифове.
Такой разговор — да! — был между врачами, и проходил он, что называется, на грани... На грани, когда ищущие идут к истине, скрытой парадоксальной разностью искомых. Основой был конфликт, раздор между организмом и средой и поиски путей приведения в соответствие этих двух порою и враждующих между собой категорий.
Но прежде.— о собеседниках.
В биографиях всех троих, весьма разных, схожая черта: избрали себе одну профессию. Жизненные их пути, возможно, никогда бы не сошлись, если бы не распоряжение той канцелярии союзного министерства, которая ведает распределением молодых врачебных кадров в масштабе страны. Так они оказались в одном районе. Разница во времени не суть.
...Когда в 1948 году Мария Шонохова, уроженка здешних мест, начала свою деятельность в Нижнеиргинской бодьничке на 15 коек, коренной уралец Скоромец ходил еще в пионерах. Спустя 16 лёт, когда молодой врач, Николай Скоромец прибыл в Красноуфимский район, она была уже основательный специалист, главврач все той же больнички, которую расширила. И она, Мария Васильевна Шонохова, стала для Скоромца человеком, с кого он мог бы брал пример. Теперь он уже основательный практический врач, но в "трудные моменты" обращается за помощью к М. В. Шоноховой, кавалеру ордена Октябрьской Революции, работающей по-прежнему на том же врачебном участке.
Уроженец юга, лезгин Назир Шерифов, прибыл в Красноуфимск тому назад лет восемь и темпераментно углубился в хирургию. Скоромец усиленно специализировался по невропатологии. Своими специальности увлеченные, они и проработав бы, может, многие годы, находясь в состоянии известного общения, обусловленного спецификой профессий, но... Хорошее человеческое "но".
Сейчас врач Н. М. Скоромец свою специальность уже около десяти лет совмещает с должнотью заведующего районным отделом здравоохранения, хирург Н. Р. Шерифов с полгода как возглавляет горздравоотдел.
Так заботы по сохранению и укреплению здоровья людей побудили трех организаторов медицинской службы в районе склониться в "Иргине" над общими вопросами. И вот какая иной раз обнаруживается сущность. Представьте, заболел коренной, исконный уралец, человнк чисто уральской почвы. Врач прописывает ему юг. Доволен доктор, рад больной.
Но ведь встречаются такие неожиданности. Хотя больной прошел строгие правила санаторно-курортного отбора, да на юге не почувствовал облегчения. Привез обратно тот же недут. Съездил без пользы. Оказывается, там ему не климат. Видимо,целесообразно рекомендовать заболевшему коренному уральцу лечиться в своих широтах. И неожиданная "Иргина" кажется, открывает такие возможности. II вовсе не звучит анахронизмом: в родном доме и стены помогают.
Медики глубинки —люди переднего края борьбы за здоровье — знают об этом. Жизнь -
спасибо ей! — научила смотреть кое на что в иной проекции. К слову, чтобы Урал кому-то был для житья-труда и отдыха противопоказан — нспокон не замечено!
...Так обернулась мне журналистская поездка, которую назвал я — по неосторожности - узкой и по одному делу.
Новое Село -Ачит. 1973
Николай Захаров
Захаров, Н. Земное чудо : [история создания водолечебницы "Иргина" в Новом Селе] / Николай Захаров // Вперед. — Красноуфимск. - 1975. - 23 июля. - С. 3-4 : фот.
