События Великой Отечественной войны все дальше и даль­ше уходят в прошлое. Сегодня, говоря о них, мы часто вспоминаем наших земляков, побывавших там, одни из них вернулись с полей сражений с орденами и медалями, другие навсегда остались только в нашей памяти.

В Государственном архиве в г. Красноуфимске хранятся до­кументы участников Великой Отечественной войны. Среди них есть фотографии участников, снятые во время войны, благо­дарности, личные письма солдат с фронта и др. Письма с фрон­та - единственный вестник с полей сражений, они могли пове­дать о многом: об отношениях людей, о событиях, происходя­щих на фронтах войны, ну и, конечно же, подать весточку дорогому и любимому человеку. Люди были преданы Отчизне. С разными характерами и судьбами, но объединённые од­ной целью - уничтожить ненавистного врага, они шли в бой, воз­можно, последний в их жизни. И даже женщины, нежные и хруп­кие, вступали в беспощадную схватку с жестокими захватчи­ками.

Мы публикуем документы участницы Великой Отечествен­ной войны, снайпера Валентины Степановны Шистеровой. что­бы еще раз напомнить людям о тех страшных событиях и о роли простых людей, наших соотечественников, в деле обре­тения Великой Победы. Валентина Степановна Шистерова (Мелкозерова) родилась в 1923 году в деревне Мелкозерово Алапаевского района Свердловской области в семье кресть­ян. Воспитывал ее неродной отец. В 1932 году Валя пошла учиться в семилетнюю школу, окончила 6 классов в 1939 году. После окончания шести классов стала работать ученицей в швейной мастерской в г. Алапаевске.

В 1941 году, когда отца забрали на фронт, ей пришлось пе­реехать на асбестовский рудник, где она устроилась на чугунно-литейный завод формовщицей.

В 1944 году Валентина была призвана в армию. Обучалась в снайперской школе с апреля по октябрь 1944 года. Служба в армии проходила в 10-м гвардейском артиллерийском пол­ку - снайпером, с октября 1944 года по июль 1945 года.

Мне пришлось много слышать и читать в местных газетах о подвигах воинов красноуфимской бригады на украинской и крымской земле в 1920 году. Да и самому мне, бывшему красноармейцу этой бригады, посчастливилось выступать с докладами и беседами в связи с 50-летней годовщиной со дня разгрома Врангеля и освобождения Крыма от белогвардейцев.

Слушатели спрашивали: «А кто такие красноуфимцы, как они, люди с берегов Уфы, попали в Крым?» И я охотно рассказывал о своих земляках-красноуфимцах.

Мне хотелось бы в связи с этим поведать молодежи и среднему поколению - читателям красноуфимской газеты «Вперед» - об отдельных сторонах славного боевого пути нашей бригады в годы гражданской войны.

Ныне слава красноуфимских полков так же популярна среди уральцев, сибиряков, среди жителей левобережной Украины и Крыма, как слава латышских красных полков. И красноармейцы, вливавшиеся в нашу бригаду из других губерний, с гордостью называли себя красноуфимцами. Мой покойный брат Иван Грязнов, которому довелось быть первым командиром первого красноуфимского полка, а затем и командиром красноуфимской бригады, всегда гордился этим. Он называл своих бойцов орлами, хотя сам не любил громких фраз, пустых похвал, лести и дешевого авторитета. Это звание бойцы-красноуфимцы завоевали в тяжелом ратном труде в горах Урала, на равнинах Сибири, Украины и Крыма,

Эшелоны неустанно спешили на Запад. Позади — Иркутск, Красноярск. Поезд прогромыхал по стальным пролетам моста Оби. Вот и Омск, наконец.

— Всем оставаться на местах? Командир 58-и к начдиву! — пронеслось от теплушки к теплушке.

Из предпоследнего вагона сошел командир. Молодой, статный. Застегнул крючки на воротнике, коротким движением больших пальцев расправил складки на гимнастерке, лихо заломил папаху и заспешил в голову эшелона.

— Товарищ начдив, командир 88-й Краноуфимской бригады по вашему вызову явился.

Как настроение, Илья Корнилович? — протягивая руку, спросил начдив.

— У меня? Как всегда, а вот у бойцов.» Ты же знаешь, Иван Кенсоринович, большинство уральцев у меня в бригаде. Вот и взволновались: куда после Омска повернет путь - на Казань или на Куигур? Не чают ребята на родные места хоть одним глазом глянуть.

— На обрадую я твоих уральцев, — понимающе улыбнулся начдив. — Казанская ветка перегружена. Эшелоны пойдут через Кунгур. А вызвал я тебя вот по какому делу, принимай-ка головные эшелоны и полномочия начальника 30-й Иркутской.

Природные богатства нашего края позволяли населению заниматься охотой и рыболовным промыслом, как для собственного удовольствия, так и на благо государства. Об этом свидетельствуют документы Государственного архива в г. Красноуфимске. Еще в дореволюционный период в городе было создано Общество охоты. Впоследствии в годы Советской власти оно называлось Красноуфимский Союз охоты (организован в феврале 1920 года), Общество охотников и рыбаков (организовано в 1948 году) и т.д.

Согласно  документам 1923-1924 гг. правом производства охоты пользовались все граждане, достигшие совершеннолетия, при условии получения разрешения от милиции на приобретение охотничьего огнестрельного и холодного оружия; ловля рыбы удочкой (с берега или с лодки) разрешалась всем гражданам бесплатно. За лов рыбы другими способами (неводом, острогой, бредниками, вителями и др.) взималась плата денежными знаками в золотой валюте в соответствии с таксой. Местные власти уделяли значительное внимание вопросам «… правильной постановки рыбного и охотничьего хозяйства с целью разрешения мясной проблемы…», поскольку «… снабжение рыбой всего Урала в 1933 году проводилось исключительно за счет вылова в своих водоемах...». Перед районными властями стояла задача – увеличение рыбозаготовок для снабжения рабочих. План мясозаготовок выполнялся и за счет отстрела лесной дичи. Красноуфимский Межрайторг принимал от сдатчиков дичь в обмен на продукты - сахар, чай, соль, виноводочные изделия, а также табак, мыло, керосин. Заготавливалось и  пушно-меховое сырье. Лучшие охотники, которые перевыполняли планы по заготовке, премировались деньгами. По Красноуфимскому заготовительному пункту в 1934 году особо были отмечены Феденева Е.Д. – охотник, Тункина В.И. – сборщик. Боровая дичь из Красноуфимских угодий заготавливалась, замораживалась и даже отгружалась на экспорт. Для отправки предъявлялись следующие требования: «… с не потемневшим мясом, с крепким поднаростом, с непровалившимся глазом, с не высохшей шейкой, не загрязненная, головка подвернута под правое крыло, крылья прижаты к тушке…».