Фронтовые обозы
Пацанам военного времени посвящается.
Проезжая по нашим сухопутным дорогая трудно представить, что в годы войны по ним двигались фронтовые обозы – с разных сторон: Ачитской, Артинской, по бывшему
Златоустовскому тракту, то, что с башкирских земель.
Лет тридцать назад, в безвозвратную, советскую пору по этим трактам колесный транспорт всех видов и наименований вёз продукты, стройматериалы, угол, молоко….
В страдную пору на дороге можно было видеть на колдовинах россыпи зерна пшеницы, овса, гороха, после – вылетевшие ненароком картошку, капусту. Не поверишь у моста, бывало, стояла, скорее томилась вереница машин с отборным зерном – урожаем житницы Предуралья, сел и деревень трёх районов юго-запада области. А сейчас сплошным потоком идет личный транспорт, почитай всё иномарки, отечественные ныне не в почете. Хорошо живем: «Мы не сеем и не пашем – не работаем пока».
А тогда был лозунг: «Всё для фронта, всё для победы». Путь не близкий до станции, точнее, до элеватора – 70 верст. Отправляли несколькими подводами. Ямщики – пацаны (11-16 лет), образца 1926-1928 годов. Одного посылали старшего, обычно, это был из стариков, которые побывали в войнах – первой империалистической и гражданской, пережили голод 21-го, были очевидцами образования колхозов с проклятым раскулачиванием.
Лошади были так себе, так как лучших мобилизовали на войну. Не веришь, лошади как будто чувствовали, плакали. Ни один из них не вернулся, как и многие мои односельчане.
Думаешь в один присест добирались до элеватора. Были постоялые дома – в Артях, Манчаже, Сажино. В Сажино был такой дом у Андреевны (Шаровой Марии Андреевны). У неё самовар не уходил со стола. Бывало столько набьётся односельчан, что спят на лавках, на печи, даже на полу. Хозяйка была гостеприимная, любила перекинуться в картишки, и среди заезжих были любители поиграть в «подкидного». Обычно колхоз за постой (постоялый двор) расплачивался зерном, возом сена. Раз в году её приглашали в гости, в нашу деревню. Водили её из дома в дом, очередь была чуть не на раз драку. Потчевали хорошо, на спиртное она была воздержана. Поменялись поколения, вряд ли нынешние знают об этих постоялых дворах.
В городе такой дом был у Моржериных. Этот дом стал угловым в связи со строительством нового моста. Видел я, что он продаётся: кто выдержит шум от нескончаемого потока транспорта. В этот заезжал дом – переночевал мой отец 18 апреля 1946 года по пути с фронта. Так совпало, что в тот же день вернулся их сын, обгоревший в танке в сопровождении молоденькой медсестры. Всё это кончилось трагически: кому нужен молодой инвалид. Их тогда по началу было много – в поездах пели известные, а зачастую правдивые фронтовые песни, сидели на папертях, встречались в домах быта, где чеботарили (шили сапожки женские, детские). Затем разом исчезли: этот отработанный материал властям мозолил глаза, много болтал, высказывал обиды. Их растолкали по закрытым учреждениям, там они нашли вечный покой.
Ближе к теме, зимы 41 -го и 42-го были суровые. А одежонка была никудышная. Редко у кого были тулупы. Дядя мой рассказывал такой случай: перед Шайдакиной горой тронул он соседа, Павла, а он уже замерзает – еле воротит языком. Так они с двух сторон его в подмышки и все 13 километров бегом до постоялого двора, до тех самых Моржериных. Дядя говорил, что до конца жизни он благодарил «Иван, если бы не ты, я бы окочурился».
И то правда: все эти пацаны военного времени ушли в мир иной даже раньше вернувшихся фронтовиков.
Глядя на оживленную трассу, мне представляются эти фронтовые обозы, это подростки. Расскажешь, редко кто поверит, хотя это было – страшно подумать почти 80 лет назад.
Не всё заканчивается благополучно. Из одной неблизкой деревни поехали с обозом старик с внуком – и пропали. Нашли их по Башкирскому тракту убитыми, у кого поднялась рука на этих горемык. Никто тогда не расследовал это преступление.
31.03.2020 В.Д. Ганькин
